Как я провел это лето
Наверняка ты, читатель, писал это сочинение, приходя в первых числах сентября за школьную парту. Кто-то писал, как он провел лето в лагере, кто-то у бабушки в деревне, кто-то описывал свои приключения в бетонных джунглях родного города. Вот автор яростно сопротивлялся поездкам в деревню, так как тут были друзья, компьютер и братья, благодаря которым этот сочинение потом читал весь педсостав школы.
Помогать в играх младшему брату – благородная обязанность заботливых старших. А когда еще с твоими любимыми наборами LEGO, то время пролетает быстро и незаметно.
Мы строили башни, замки, города, роботов – ну вы наверняка сами проводили часы игр за этим чудо – конструктором. И, наверное, не было бы это сочинение написано, если не та несчастная оса.
Прикладывая очередную деталь, я не заметил, как она села мне под ногу, и когда я ее случайно придавил, она от души меня тяпнула в бедро. Реакция 8-летнего мальчика вам наверняка понятна. И брат, добрейший души человек, решил ее наказать – посадить ее в тюрьму за это преступление.
Взяв баночку, мы быстро поймали нарушителя, а сами начали строить наш Алькатрас.
Была сначала построена жилая комната, а затем столовая. Арестованная оса наверняка уже жалела, что она сделала, и охреневала от происходящего, с жужжанием носясь по коридору. Я был отомщен. Справедливость восторжествовала, а оса получила пожизненное заключение.
Однако, фантазия росла в геометрической прогрессии. Решив, что на улице много опасных крылатых преступников, и что их нужно изолировать, мы отправились на охоту. Через час у нас были осы, пчелы, даже пару шершней, и куча мух, которым потом не повезло в пищевой цепочке коридоров Алькатраса и они стали первым блюдом остальных обитателей.
Тюрьма изменилась и стала настоящим концлагерем. Не все книжки и фильмы одинаково полезны, особенно в юном возрасте. Были достроены несколько жилых комнат, коридоры, еще одна столовая, и…
“И камера смерти?!” – чуть не заорала психолог, глядя на мое радостное лицо.
Учительница, психолог, директор и мои родители вместе со мной сидели и заслушивали мое сочинение на тему, как я провел это лето, где Алькатрас занимал главное место.
Мне казалось, что это так здорово и ничуть не понимал, почему мы все собрались обсуждать мое сочинение. Конечно, описывал я не так красочно, как сейчас, но деталей я не упускал.
“Да. Мы там наказывали особо провинившихся заключенных” – процитировал я брата. Смех отца, долго сдерживаемый до этого, прорвался, заполнив кабинет директора.
“Это не смешно! У него склонность к садизму!” – верещала психолог Галина Ивановна. Услышав мое сочинение, зачитанное моей учительницей, она срочно вызвала в школу моих родителей, под предлогом серьезного разговора.
“Леша, расскажи про камеру смерти” – попросила директор, пытаясь всеми силами не засмеяться. Учительница и моя мама прикрыли рты руками, красные как раки, тщетно пытаясь выглядеть невозмутимыми.
Камера смерти была произведением искусства. Это был длинный коридор, в вершине которого открывался люк, куда сбрасывалось приговоренное насекомое. Люк захлопывался, и в начале коридора двигался пресс, который толкал насекомое вдоль “зеленой мили”. А в конце была следующая конструкция: на моторчик от детской машинки была надета обтесанная резинка, а на нее было надето лезвие, которое и заканчивало жизненный путь существа.
“И ты спокойно смотрел, что с ними происходило? И расскажешь, что ты там видел?”- с нескрываемым возмущением сказала Галин Ивановна.
“Да! Оно измельчалось!” - с горящими глазами и наивным воодушевлением ответил я.
Она смотрела на меня, как на реинкарнацию Гиммлера. Мне кажется, что я разбил ее сердце, и мне наверняка было бы стыдно, если бы отец хоть на секунду перестал ржать.
“Они же мучились, ты понимаешь? Они же еще могли мучаться если их там не…не..измеличило!” – с искренней надеждой на мое просветление спросила психолог.
“О нет, что Вы! Там снизу стояла баночка с кипятком на такой случай!” – эта фраза, произнесенная детским голосочком, разорвала тишину гоготом всех сидящих, убедив меня в правильности моих действий. Кроме психолога. Она орала, махала руками, и под смех сидящих это выглядело еще более комично. В конце-концов Галина Ивановна просто ушла, хлопнув дверью.
В общем, психолог больше со мной даже не здоровалась, в школе учителя прозвали Гиммлером, а папа вместе с нами играл в лего.